Эдо, XXIX век

"Гость"

Часть первая


Вернуться

Глава 1

Фейгеро Джокер прижался спиной к холодному кафелю и вытянул худые ноги, стараясь не касаться грязного сырого бетона. Здесь, на четвертом этаже полуразрушенного здания бывшей больницы, еще сохранился угол с совершенно нетронутой отделкой. Белоснежные плитки плотными строчками покрывали несколько квадратных метров стен и пола – оазис чистоты достаточно большой, чтобы в нем уместился сидя невысокий человек.

Джокер расстелил на коленях салфетку и осторожно выложил на ткань свои сегодняшние находки – два довольно крупных осколка компактов и сломанную старинную флэшкарту. Он любил эти минуты неопределенности, предвкушения, когда заключенная в носители информация еще не раскрыла себя, не превратилась в набор цифр домашней бухгалтерии, коллекцию музыки или кусок кода для построения какого-нибудь виртуального спецэффекта. Действительно ценная информация попадалась редко. Гораздо чаще Фейгеро натыкался на обрывки сведений о жизни давно ушедших из этого мира людей, но даже то, что нельзя было продать немедленно, Джокер аккуратнейшим образом сортировал и размещал в своей коллекции. Ценность некоторых вещей обнаруживалась далеко не сразу, и на самый бесполезный обрывок данных рано или поздно мог найтись покупатель.

Многослойный мегаполис все выше возносился над "полом", уровнем на поверхности земли, оставляя внизу образчики самого разного времени застройки. На зеленых окраинах, где ничто не заслоняло неба над головой, располагались элитные коттеджи, построенные максимум столетие назад и не представлявшие интереса для информационных сталкеров. Но чем больше углубляешься в дебри городской застройки, тем более древние пласты открываются тебе. Обновления чаще случались наверху, основа же города оставалась нетронутой. Вокруг компенсационных платформ и колонн, защищающих городскую громаду от землетрясений, сосредоточились инженерные городки, а между ними – километры полуразрушенных строений, отвергнутых мегаполисом словно отмершая плоть, бесконечное пространство для изысканий, сравнимых с археологическими. Фейгеро никогда не спускался вниз, на этажи, давно ушедшие под уровень пола, хотя из подземных руин сталкеры приносили самую богатую добычу. Мертвая глубина этих, ставших подвальными, этажей вызывала у Джокера приступы острой клаустрофобии. Он предпочитал оставаться на поверхности, благо чутье не подводило его – Фейгеро мог разыскать сокровище там, где до него проходили десятки менее удачливых охотников.

Сталкер взял один из осколков и направил на него луч карманного фонарика, разглядывая переливающуюся поверхность. Несмотря на несколько досадных царапин, неповрежденная часть носителя была достаточно велика. Джокер бережно смахнул углом салфетки налипшую грязь, положил находку в пакет и потянулся за контейнером для переноски. В следующую секунду ему показалось, что где-то рядом лопнул гигантский воздушный шар, от взрывоподобного хлопка уши заложило, и все дальнейшие события Фейгеро наблюдал в абсолютной тишине, если не считать грохота собственного сердца. Мимо пролома в стене напротив промелькнула огромная тень, потоком воздуха Фейгеро отбросило назад, а так и не упакованные в контейнер находки расшвыряло по сторонам. Джокер с некоторым трудом привстал, опираясь на локоть, и зашарил по полу в поисках погасшего фонарика. Его очки-визоры позволяли неплохо различать предметы в темноте, но батарейка уже подсела, и для розыска мелких предметов такой способ не годился. К счастью, прибор уцелел. Сталкер заколебался, разрываясь между желанием немедленно собрать обратно свою добычу, или сначала выяснить причину произошедшего. Осторожность победила. Джокер подкрался к пролому и выглянул наружу.

Знакомый вид с высоты четвертого этажа претерпел некоторые существенные изменения. На самом деле Фейгеро мало что мог разглядеть в клубах медленно оседающей пыли, но этой широкой вспаханной полосы, начинавшейся недалеко от здания, раньше точно не было. Джокер отступил вглубь помещения, торопливо собрал свои находки и бросился к лестнице.

###

– Внимание, докладывает пост девятнадцать альфа. Авария неизвестного летательного аппарата на “полу” под сорок пятой магистралью.

– Продолжайте наблюдение. Это дело полиции.

– Есть, сэр! Э-э-э…

– Вы что-то хотите добавить, сержант?

– Простите, сэр… мне показалось, что эта штука появилась прямо в воздухе… из ничего, понимаете?

– Я понимаю. Не злоупотребляйте пыльцой, сержант.

– Так точно, сэр!

Этого момента майор Императорской армии Хироши Акура ждал давно, хотя чувства его по отношению к предполагаемому явлению были смешанными. Он напоминал верующего, живущего в непрерывном ожидании знака свыше, не зная при этом ни формы, в которую будет облечено божественное вмешательство, ни того, какие именно изменения это вмешательство привнесет в его жизнь. Он мог только надеться вовремя распознать открывшийся шанс или предполагаемую угрозу, чтобы успеть развернуть ситуацию в свою пользу. Сейчас все чувства майора сигнализировали об одном – это, наконец, случилось. А значит, принимать меры следовало немедленно. И следовало только радоваться тому, что все складывалось настолько удачно. Начальное усилие требовалось совсем небольшое, а дальше отлаженный механизм должен был отработать четко и слаженно, достигая желаемого майором результата без дополнительных затрат с его стороны. Первым делом следовало передать сообщение об аварии в соответствующую инстанцию. Ответный звонок от непосредственного начальника, подполковника Каллантайна, последовал даже быстрее, чем Акура надеялся. Распоряжение о немедленном задержании пилота аварийного транспорта тоже было вполне ожидаемым, более того, майору открывались широкие полномочия для реализации этого приказа. Лучшего и пожелать было нельзя.

###

Самое лучшее подразделение полиции окажется не в состоянии поддерживать порядок на вверенной ему территории, если на сигнал о проблеме будет высылать своих сотрудников к месту преступления через весь город. Стражи порядка должны быть рассредоточены по охраняемому району с таким расчетом, чтобы кто-то из них неизбежно оказался поблизости. А это в свою очередь означает, что даже лучшим из лучших время от времени приходится патрулировать улицы. Даже если это не входит в их основные обязанности. Даже если эти основные обязанности по сути своей сильно далеки от процесса бесцельного фланирования по малооживленным улицам с целью внушать одним своим видом спокойствие мирным гражданам и должное уважение к закону гражданам с дурными наклонностями. Иногда подобное расширение своих обычных функций можно заработать. Например, несложным путем неправильного подбора выражений при разговоре с начальством. Группа "Иронсан" Особого отдела полиции принадлежала к тем счастливцам, чьи таланты традиционно не считали целесообразным растрачивать столь примитивным способом, однако на всякое правило есть свое исключение.

– Одно преступление в этом забытом всеми богами месте сегодня точно случится, – Конран сплюнул себе под ноги и уныло посмотрел на часы, – Я придушу тебя еще до рассвета. От скуки и в воспитательных целях.

Его напарник, худощавый и невысокий по сравнению с атлетически сложенным Конраном, спрыгнул с пожарной лестницы, по которой только что спустился с крыши закрытого на ночь маленького магазинчика, брезгливо вытер платком форменные перчатки и огрызнулся:

– Знаешь, после двух дежурств в прошлом месяце исключительно по твоей вине, для разнообразия побудь невинной жертвой. Оценишь всю глубину моего терпения.

– Терпения? – Эта перепалка, возобновляемая каждые полчаса, служила полицейским единственным развлечением, поэтому Конран охотно ухватился за новый повод съязвить. – Ты называешь это терпением, Бентен? Разве это было не здоровое чувство самосохранения? Я это так называю.

– Ты можешь называть хоть банку флаером, суть от этого не изменится, – буркнул юноша, садясь в машину и стаскивая с головы шлем. Его длинным белым волосам сейчас весьма не помешала бы расческа, но полицейский лишь отбросил с лица спутанные пряди и проворчал:

– Садись, поехали...

Второй круг по району они совершали на автопилоте. Бентен, скрестив руки на груди, уныло и мрачно взирал на ползущую по карте точку, обозначающую их положение. Конран зевнул, рискуя вывихнуть себе челюсть, потянулся к бортовому проектору и развернул перед собой голографическую схему местности с отметками о статистике правонарушений.

– Может, нам вернуться к этому бару возле площади Кейтэй? Обстановка там была многообещающая.

Изящные черты лица его напарника исказились в гримасе отвращения и досады.

– За те несколько секунд, которые я в состоянии провести в этом заведении, там ничего не успеет случиться. А задерживаться в нем дольше я считаю преступлением против своего обоняния.

– Какие мы чувствительные! Буду носить при себе ароматизатор, а то придется справляться в одиночку, если от нарушителей будет плохо пахнуть.

Бентен сузил светло-карие глаза.

– Надеюсь, ты сегодня мылся?

– Э?

– Хочу знать, насколько гигиенично будет дать тебе по морде.

Связь ожила весьма кстати, не дав словесной стычке перерасти в опасную для характеристики в личном деле потасовку.

– Развлекаетесь?

Оба хмуро уставились на панель видеосвязи. Саймена Сивера, как старшего офицера группы, их назначение не коснулось, и даже предполагалось, что именно он является источником порицаний и поощрений, хотя на самом деле Саймен редко осуществлял свои взыскания официальным путем, а лучшим поощрением всегда считалось выбить у руководства дополнительные финансовые бонусы. Вообще-то, все трое были друзьями, не раз делившими и праздность, и опасности, но в рабочее время Сивер умел создавать между собой и младшими товарищами нужное психологическое расстояние – чтобы не расслаблялись.

Командир "Иронсан" отсалютовал своим подчиненным бокалом. За его спиной в поле действия камер виднелись танцующие пары.

– Да и ты неплохо проводишь время, – процедил Конран.

– Каждому свое, – пожал плечами Саймен. – Не переживайте, еще каких-то шесть часов, и смена закончится. Кто-то же должен патрулировать город.

– Издеваешься? – прошипел Бентен, наклоняясь вперед так, словно мог дотянуться до начальника и стереть с его лица эту насмешливую улыбку.

– А у вас имеются какие-то возражения, лейтенант Инадзуми? – ласково уточнил командир. Изображение мигнуло и сменилось вдруг типовым форматом передачи с пилотской камеры флаера или автомобиля. Саймен, одетый в такую же, как и у подчиненных, облегченную полуброню, скупо обозначил приветственный взмах. – Ведетесь, как дети. Десять минут, чтобы добраться до моста Тюдзе, я вас подберу.

– Что-то интересное? – оживился Конран, немедленно простив начальству маленький видеорозыгрыш.

– Не слишком. Очередной идиот решил попрактиковаться в летном самоубийстве.

– Вечная история, – Бентен поддернул перчатку и положил руки на штурвал. – Ничего нового в этом мире.

– Как знать, как знать, – загадочно заметил Саймен, но на дальнейшие пояснения не расщедрился.

###

Никому из городской технической службы и в голову не приходило тратиться на освещение заброшенных участков пола. Район ждал решения строительной комиссии о стратегии вписывания его будущих застроек в общую структуру мегаполиса и считался теоретически необитаемым, хотя на практике уходящие на много этажей вниз разрушенные катакомбы и остатки зданий служили прибежищем для разнообразного нижнеуровневого сброда. Впрочем, никто из обитателей дна не собирался высовываться поблизости от полицейского транспорта.

Саймен поднял флаер выше и отрегулировал направление мощных прожекторов, стараясь осветить как можно большую площадь. С высоты полета картина вовсе не выглядела загадочной, хотя и обычной назвать ее было трудно. Некое летающее транспортное средство пропахало широкую полосу в потрескавшемся от времени дорожном покрытии и почти на треть зарылось носом в груду строительного мусора. Типичная авария, если пилот пренебрегает встроенными уровнями защиты, неоправданно полагаясь на собственные силы. У флаера, единственного разрешенного в городе вида летной техники, взлет и посадка не требуют пробега, и могут совершаться абсолютно вертикально. Но во все времена находились горячие головы, желающие продемонстрировать талант пилота и посадить машину без помощи антигравов, выполнив на скорости классическое снижение. В девяти из десяти случаев это заканчивалось поврежденным днищем, запоротой системой антигравов и скандалом, и этот случай не был бы исключением, если бы не одно "но".

Менее всего разбившийся аппарат походил на флаер.

– Что это, черт побери? – Пробормотал шокированный Конран, перегибаясь через сиденье пилота и погружая руку в середину трехмерного изображения. Бентен, словно не доверяя камерам, прилип к иллюминатору, высматривая на земле тот же объект, что привлек внимание напарника.

– Крыло, если зрение меня не обманывает, – усмехнулся Саймен.

У капитана "Иронсан" шутки на тему своих глаз имели под собой особое основание. Место глазных яблок занимали камеры-импланты, позволявшие ему видеть в различных диапазонах, по желанию передавая данные прямо в комм-устройство. В общем, Саймену не требовались сторонние приспособления, чтобы рассмотреть нужный объект в деталях.

– Садимся.

Ветер отнес в сторону поднятую ими пыль, загрохотал где-то в темноте железом.

– Бентен, берешь аптечку, на тебе пилот.

Беловолосый кивнул, сдвинул на глаза очки-визоры и побежал к разбитой машине.

– Сенгоку, ты на страже. А я попробую разобраться, что тут к чему...

Конран отстегнул с пояса парализатор и огляделся в поисках удобного места, откуда можно было следить одновременно за напарником, шефом и окрестностями. Когда капитан утруждался выговором его прозвища целиком, не сокращая до дружески-фамильярного "Гоку", это всегда означало либо иронию, либо неприятности. Сейчас было бы странно поставить на иронию.

– Пилот жив, – раздался в наушнике голос Бентена. – И вам стоит на него посмотреть.

Конран переключил визоры в режим сканирования и развернулся в сторону ближайших зданий. Что бы ни обнаружил там напарник, Сенгоку его приглашение сейчас не касалось. Оказываясь на месте аварии подобного рода, всегда следовало быть начеку – с одной стороны, это дело транспортной полиции, с другой – законопослушные граждане редко доходят до идеи так бездарно угробить собственную дорогую технику, а маргиналы играли в крутизну компаниями и, как правило, не горели желанием отдавать пилота властям. Неудивительно, что на происшествие в районе пола вызвали именно их группу – киберов из Особого отдела, как специалистов по вооруженным столкновениям...

– Сенгоку, – Саймен прервал его размышления. – Быстро хватаешь все интересные детали, какие заметишь, кидаешь во флаер и следишь, чтобы нам не помешали улететь. Оч-чень интересный оборот дела.

– Может, просветишь?

– Это истребитель, – ответил за Саймена Бентен.

Конран выразил свое отношение к этой информации цветистым ругательством и, живо оглядевшись, нацелился на особо замысловатый обломок.

– И пробу вон того масляного пятна, – добавил в наушник всевидящий Саймен. Конран не ответил, занятый процессом погрузки своей добычи в специальный отсек флаера. Если Бентен прав – а он прав, потому что капитан не опроверг его слов, то в любой момент здесь могли появиться военные, и тогда Особый отдел потеряет возможность сунуть нос в это дело. А шеф Особого отдела, полковник Аридзима, будет сотрудниками "Иронсан" крайне недоволен. Малопривлекательная перспектива.

Конран взобрался на насыпь и заглянул на бывшее место пилота, дивясь про себя на необычный дизайн кокпита. Из-под странно низкого ложемента торчал край толстой коричневой папки. Полицейский перегнулся через борт, дотянулся до своей находки, рывком оборвал зацепившийся за что-то глубоко под креслом ремень и взвесил в руке тяжелую плоскую сумку.

– Что ты там возишься?! Черт... помоги!

Менее всего патрульный флаер предназначен для перевозки раненых, но дожидаться медиков было рискованно. Конран на секунду застыл от изумления, разглядев на руках у коллег человека в полной броне, но тут же поспешил выполнить просьбу. Пилота затащили в салон и с грехом пополам уложили на заднее сиденье.

– А вот теперь мы очень быстро сматываемся, – сообщил Бентен, указывая на бортовой сканер. Крупный Саймен с некоторым трудом протиснулся между креслами вперед и уселся на водительское место.

– Держитесь, взлетаем.

Конран едва успел схватиться за спинку переднего сиденья. Флаер качнуло, и они начали набирать высоту прежде, чем успели закрыться дверцы салона.

Сидеть сзади оставалось только на полу. Вообще-то Сенгоку вполне мог перебраться на свободное место впереди, но сейчас делать это не следовало – виражи, которые закладывал флаер, никак не способствовали спокойному положению раненого, а зафиксировать его было нечем. Обоим полицейским приходилось все время придерживать пострадавшего, чтобы тот не скатился с сиденья.

Когда флаер более или менее выровнялся, Бентен кинул напарнику фонарь.

– Посвети. Хочу попробовать снять шлем.

– Поосторожнее там, – подал голос Саймен. – Неизвестно, как все это соединено с телом.

– Угу...

Разбираться с незнакомой конструкцией было затруднительно, даже несмотря на дополнительный свет. Бентену пришлось изрядно помучиться, прежде чем сумел отстегнуть последнюю часть, открывая бледное лицо, залитое кровью. Слипшиеся длинные волосы, увязанные в хвост, были заправлены под воротник. Полицейский аккуратно прилепил на открытую шею пилота биодатчик и несколько кнопок аллергических тестов – для медиков каждая минута будет дорога.

– Кто-нибудь узнает броню и опознавательные знаки? – Осведомился Саймен.

– Надо полагать, ты спрашиваешь после того, как перешерстил все доступные базы данных, – усмехнулся Конран.

Капитан "Иронсан" относился к тем людям, про которых говорили "живут на два мира". Его импланты позволяли ему, при желании, находится в Сети постоянно, не используя при этом промежуточных устройств, вроде комма, и выходя в виртуальность из любого места, откуда сигнал дотягивал до разбросанных по городу базовых станций. Способность через те же импланты управлять большинством электроники, не прикасаясь к дистанционным пультам, и неуемная страсть к изучению древних информационных технологий послужили основной причиной рождения его прозвища – "Джайк", устаревший разъем для подключения к различным приборам. Когда Джайк нуждался в информации, он, как правило, получал ее немедленно. Если же ему не удавалось получить ответ – сложно было ожидать, что этот ответ знает кто-то другой.

Конран взял в руки шлем и потер пальцем эмблему в виде стилизованной птицы на синем квадрате. Под рисунком латинскими буквами была выведена надпись – LANCER.

– Название проекта? Личный позывной? – Бентен постучал ногтем по аналогичной эмблеме на броне пилота. Сенгоку пожал плечами.

– У меня один вопрос. А не вляпались ли мы во что-то крупное?

Ответом ему послужило мрачное молчание.

###

Полковник Аридзима постучал сигаретой о крышку портсигара и щелкнул зажигалкой.

– Сенгоку, возьми флаер, максимум завтра к вечеру у меня должны быть показания свидетелей, которые видели эту посадку. Постарайся не нарваться на военных. Бентен, твое место в медик-части. С тебя первый допрос пилота.

Двое устало изобразили что-то, отдаленно напоминающее салют, и вышли из кабинета. Джайк занял свое обычное место возле комма.

Шеф Особого отдела закусил сигарету зубами и посмотрел на изображение места аварии, возникшее в голосфере.

– Так... и каковы твои предположения?

Саймен заставил отдельные обломки превратиться в трехмерные модели, собравшиеся в аккуратный макет самолета.

– Я проверил на совпадение с имеющимися образцами летной техники. Увы, не могу доложить о стопроцентном попадании.

– А общее направление?

Джайк немного помедлил.

– Ну, если позволить себе фантастические предположения, то это похоже на модели двадцать первого – двадцать второго веков. "Фланкер", "Хоритэй".

Трехмерный макет раздвоился и дополнился несколькими штрихами, завершая свое превращение в два старинных истребителя. Аридзима нахмурился.

– Это что, розыгрыш?

Ответить Джайк, если и собирался, то не успел – голосфера чуть померкла, отрисовывая портрет хмурого надменного мужчины в военной форме.

– Хироши Акура, майор Императорской армии, официальный вызов.

Саймен ухмыльнулся. Аридзима знаком приказал ему помалкивать, бросил сигарету в пепельницу и разрешил соединение.

Портрет ожил, ощутимо изменившись – по-видимому, снимок для видеовизитки был сделан достаточно давно. Майор слегка поклонился и сразу перешел к делу.

– Давайте не будем утруждаться формальностями, господин Аридзима. Ваши сотрудники задержали военнослужащего, и я хотел бы получить его назад.

Аридзима невозмутимо пожал плечами.

– Я не понимаю, о ком идет речь. С какой бы стати мне таскать каштаны из огня за военную полицию? Или кто-то из ваших людей действовал как штатский?

Акура снисходительно улыбнулся.

– Полковник, я говорю про аварию флаера в районе 45-Токио. Расторопность ваших людей превыше всяких похвал, но нашего пилота вам придется вернуть.

– Никаких возражений, майор, – Аридзима слегка развел руками, словно демонстрируя искренность, – Сразу, как только получу официальное подтверждение, что это именно ваш пилот. Разумеется, с указанием причин, по которым он оказался в центре города на неисправном самолете.

Он не позволил себе даже легкого ехидства в голосе – эдакий скучающий зануда-бюрократ, замученный рутиной, которую сам же и создает. Описание вопиющего нарушения прозвучало в его устах с такой непринужденной простотой, словно речь шла о какой-нибудь угнанной авиетке.

– При всем моем уважении к вам, господин Аридзима, – тон Акуры заметно охладел, – Это дело не в вашей юрисдикции. И давать объяснения по поводу секретного проекта мое руководство вряд ли сочтет возможным. Вы проявили похвальную бдительность, но далее в ваших услугах по расследованию этого дела армия не нуждается.

Аридзима невозмутимо улыбнулся и покачал головой, прерывая Акуру на полуслове.

– Полно вам, майор, – он даже чуть подался вперед, имитируя доверительную интимность, – Какие секреты? В центре города падает истребитель, а вы мне тут толкуете о секретности. Дайте мне официальный запрос – и забирайте свое добро, а пока позвольте мне выполнять мою работу. Всего наилучшего, господин Акура.

Шеф Особого отдела прервал связь, медленным движением положил обе ладони на стол перед собой и застыл, напряженно размышляя. Майор работал "на дурачка", рассчитывая спешно замести следы, пока история не дошла до высшего армейского начальства, или того хуже – не стала достоянием общественности. А история в высшей степени неординарная. Древний истребитель? Как, скажите на милость, эта совсем неигрушечная машина оказалась практически в центре Эдо, вдали от скоростных авиатрасс, не замеченная и не перехваченная никем – ни одной из многочисленных служб, отвечающих за соблюдение порядка в воздухе над городом. Над жилыми районами военная полиция с истребителем в салочки играет, а пресса и голо-V не стоят на ушах, комментируя столь беспрецедентное событие ни единым словечком? Да и сам пилот тоже хорош – это что ж с ним такое вытворяли, что он, угнав экспериментальную военную технику, сунулся на ней ни много, ни мало в центр города… по общению со службами ПВО соскучился? Ну и где, простите, была та ПВО?

– Саймен, а что у нас по личности пилота?

– Ничего. В городской базе нет, просчитываем общеимперскую.

"Отлично… сейчас выяснится, что этот пилот вообще не наш. Или армия подбирает для своих игр нерегистрантов?"

ДНК каждого человека, рожденного на территории Империи, фиксировалась как его личный идентификационный код, паспорт, который нельзя потерять. Присутствие в списках давало некие социальные гарантии, медицинскую страховку, но автоматически создавало в сознании некоторых граждан опасение о своей абсолютной прозрачности для государственной машины. На нижних уровнях существовали целые поселения тех, кто не желал принадлежать системе, иногда – из принципиальных соображений, как правило – из соображений криминальных. Если пилот – один из них, обнаружить какие-либо сведения о нем будет затруднительно.

Глава 2

Бентен зевнул и незаметно потянулся на своей банкетке. Сейчас было не больше шести утра, и его организм настойчиво требовал сна, особенно на фоне отката после приема стимулятора.

За истекшие сорок минут он успел получить подробный отчет о состоянии пациента, выслушать длинный панегирик нательной броне, спасшей пилоту жизнь, осмотреть эту броню сам, расписаться в своем невежестве относительно ее происхождения, съесть два брикета питательного рациона – и теперь готов был отдать все и еще чуть-чуть за возможность прикорнуть где-нибудь в уголке на часок-другой. Однако медики уверяли, что пострадал пилот не так уж сильно – да-да, эта броня! – и они всерьез рассчитывают привести его в сознание, причем скоро. Приходилось ждать.

Дверь скользнула в сторону, и из палаты вышел пожилой врач, снимая с головы обруч этазиометра. Бентен подтянул длинные ноги и постарался принять позу поприличнее.

– Можете войти, но ненадолго. Лучше всего, если вы постараетесь управиться максимум за четверть часа. Подробный отчет получите, когда будете уходить. И постарайтесь не нервировать пациента, он и так ведет себя странно.

Бентен поднялся на ноги, подхватил с банкетки полицейский планшет и вошел в палату.

Эта ослепительная белизна стерильных поверхностей всегда его раздражала. Белые стены, белый пол, белый потолок, белый металл прикроватных кронштейнов, даже манжета удаленного мониторинга на руке пациента и та белоснежная. И на белой-белой подушке пепельно-сиреневая россыпь длинных волос. Бентен на секунду позволил себе погрузиться взглядом в это яркое цветовое пятно, спасение свое от острого приступа идиосинкразии, и только потом посмотрел в лицо лежащего.

Судя по выражению лица, парня изрядно подташнивало. То ли вследствие сотрясения мозга, то ли от обилия белого цвета вокруг.

– Здравствуйте.

Особого интереса к вошедшему пилот не выказал. Как лежал – так и остался лежать с видом бесконечной усталости. Но на приветствие ответил.

– Здравствуйте.

Бентен обошел кровать и опустился на легкий табурет, стараясь оказаться в поле зрения лежащего.

– Меня зовут Кането Инадзуми, старший лейтенант Особого отдела полиции. Вы в состоянии ответить на несколько вопросов?

– Вполне, – коротко и без малейшего энтузиазма в голосе ответил молодой человек.

Кането тронул сенсор на планшете, задействуя встроенные анализаторы речи, и слегка наклонился к пилоту.

– Назовите ваше полное имя.

– Иеро Сегард.

– Воинское звание? – Бентен справедливо полагал, что если это военный пилот, то таковое у него непременно должно быть. И почти не ошибся.

– Капитан. Экспедиционного корпуса.

Бентен почувствовал, что мир вокруг него странно поплыл. Предчувствие перемен кокетливо пряталось за абсолютным непониманием происходящего. Следующий вопрос он задал просто по инерции, боясь упустить отведенное ему время.

– Год и место рождения?

– Две тысячи десятый год. Орбитальная станция "Фортресс-Шесть".

Бентен запнулся, может быть и ожидая неординарного ответа – но не настолько же. Ну боги бы с этой орбитальной станцией, их он наизусть не помнил, но год? По сравнению с текущим 2810-ым, названная дата вызывала подозрения в намеренном издевательстве. Столько не жили даже чистокровные эрифу, при всей своеобразности их генных задатков. Хотя характерного пощипывания ладони от напоминающего о себе детектора лжи, встроенного в планшет, не ощущалось.

– Повторите, пожалуйста, вы родились в две тысячи десятом году по общемировому летоисчислению?

Пилот сфокусировал на полицейском усталый взгляд.

– Что-то не так? Хорошо, я родился восемнадцатого октября две тысячи десятого года. От рождества Христова. – Последнее уточнение, очевидно, носило иронический характер.

Прибор молчал. Бентен покосился на часы и решил, что разбираться с нелепицами можно будет и после, а время дорого.

– Вы помните, что с вами произошло?

– К сожалению, нет. Но, судя по тому, что я жив, самолет я все-таки посадил.

– Как вы оказались над городом? Откуда вы летели?

Пилот задумался довольно надолго.

– Я сам не понимаю… – признался он, наконец, – Что это за город?

– Эдо, – Сдержанно ответил Кането. – Район Хоккайдо.

Выражение лица пилота чуть изменилось: кажется, он был крайне удивлен ответом.

– Простите, но это где?

Бентен помолчал, поигрывая пальцами по крышке планшета.

– Давайте вернемся к моменту аварии, а потом я отвечу на ваши вопросы. Кстати, как называется модель вашего самолета?

– ARK-12, «Дэйта», – пилот начал раздражаться.

– «Лэнсер» – это название вашей группы?

– Это мой личный позывной. – Тон ответа выражал крайнюю степень раздражения, как будто пилоту приходилось пересказывать общеизвестные вещи.

– Вас кто-то преследовал?

Парень рывком приподнялся на локте.

– Черт возьми, да кто мог меня преследовать? С какой стати?!

Бентен примирительно поднял ладонь, но рта раскрыть не успел – в палату торопливым шагом зашел медик.

– Извините за вмешательство, но я вынужден прекратить вашу беседу. Смею напомнить, что сейчас половина седьмого утра, а этот человек не совсем здоров.

Бентен неохотно поднялся и пошел к выходу. У самых дверей он оглянулся, пытаясь увидеть за спиной врача нервного пациента, но не преуспел.

###

Аридзима потер ладонями лицо и снова размеренно зашагал по кабинету. Чем большим количеством фактов обрастала эта история, тем более она становилась запутанной и странной. Конран, доложивший о первых результатах опроса свидетелей, только добавил сумятицы – все клялись и божились, что самолет в буквальном смысле появился из ниоткуда, в километре от места посадки, причем детектор лжи эти показания не опровергал. Добавляло интереса то, что спустя уже пару часов после аварии, на месте падения самолета не обнаружилось ни единого обломка, и если бы не сохранившийся широкий след и записи с бортовых камер полицейского флаера, вообще можно было бы подумать, что странная машина лишь привиделась всем участникам.

Само по себе появление летающего объекта средь чистого неба не было невозможным. Подобные вещи проделывали гиперпрыжковые лайнеры. Но в частных руках гиперпрыжковых моделей не водилось, и не в последнюю очередь потому, что существовали физические ограничения на минимальный размер их двигателя. Самый маленький из существующих hj-лайнеров мог вместить до полутора тысяч пассажиров. А уж одноместных моделей, по представлениям Аридзимы, просто не существовало в природе. Специалисты по этому вопросу существовали только в одном месте, куда шеф Особого отдела и решил позвонить. Причем незамедлительно, невзирая на довольно ранний час.

В половине десятого утра "Иронсан" в полном составе снова собралась в кабинете у шефа. Некоторое разнообразие в обычную рабочую обстановку вносило присутствие сухощавого мужчины в штатском, скромно расположившегося в угловом кресле. На появление подчиненных господина Аридзимы он отреагировал вежливым поклоном.

Аридзима усмехнулся, заметив этот подчеркнутый жест.

– Итак, что мы имеем… Бентен, прошу.

Запись была прослушана в молчании, продлившемся еще с минуту после отключения прибора.

– М-да-а… – протянул Конран, – Медики явно неправы. Головой парень приложился от души и с последствиями. 2010 год! А почему не каменный век?

– Ну, занятно конечно, но кое-какие мои предположения подтверждает, – Саймен взмахом руки предложил присутствующим взглянуть на экран, – Подобные модели истребителей я нашел в музейных архивах. Внешнее сходство с «Фланкером» 93,8 процента. Это конец 20 – начало 21 века.

– Ты хочешь сказать, что наш пилот где-то увел музейную редкость, но не смог заставить ее летать? – скептически уточнил Сенгоку.

– Учитывая ту оперативность, с которой военные инженеры подчистили место посадки, это была не музейная редкость, а, скорее, свежайшая разработка, – хладнокровно заметил Джайк.

Аридзима покосился в сторону молчаливого штатского. Тот и бровью не повел, продолжая что-то чертить в блокноте.

– Что говорят медики?

– Медики косвенно подтверждают, что пилот родился на орбитальной станции и, скорее всего, там же вырос. Очень характерные и явно выраженные изменения скелета. Кибернетических имплантов у него, правда, не обнаружено, что для селенгена необычно. Еще более необычно, что у него вообще нет никаких имплантов. Даже кредитного чипа. Наличие бреда в связи с черепно-мозговой травмой маловероятно, он отделался легким сотрясением мозга.

Повисла неопределенная тишина, словно каждый переваривал про себя полученную информацию.

Бентен крутил в пальцах планшет, тихо постукивая ногтем по полированному легкому металлу, и исподтишка разглядывал гостя, гадая, кто он такой. Представитель фирмы-разработчика? Для этого он ведет себя слишком подчеркнуто незаинтересованно. На специалиста-техника он тоже не похож. Если уж говорить о сходстве, то больше всего он напоминает цивилизованного мафиози, подвижного, деловитого и элегантно-ловкого, с солидным банковским счетом и опытом ведения теневых операций.

Бентен машинально прижал сенсор диктофона к ладони, мизинцем покручивая настройку… если бы он говорил, можно было бы кое-что выжать из сочетания лжи и правды. Штатский заметил его жест, со слабым проблеском спокойного юмора посмотрел на беловолосого юношу и снова уткнулся в блокнот.

– Итого, – Кането напрягся от шершавой сухости в голосе Аридзимы, – Мы имеем неудачную посадку неизвестного летательного средства, способного возникать из чистого воздуха и пилотируемого предположительно выходцем с орбитальной станции "Фортресс-Шесть". Имеем попытку армейских служб прибрать к рукам пилота. И не имеем самого летательного аппарата, который без вариантов находится все у них же. Данные о пилоте в базах?

– Не обнаружены, – Джайк пошевелился в огромном старом кресле, по непонятным причинам бережно сохраняемым Аридзимой в сдержанно-утилитарном интерьере кабинета, – Поиск идет.

– Данные по орбитальной базе?

Штатский поднял голову, дожидаясь ответа. Сенгоку с любопытством покосился в его сторону, видимо тоже гадая о причинах его присутствия.

– Не обнаружены.

– Позвольте мне облегчить вам труд, – голос у гостя оказался подстать внешности, мягкий и невыразительный. – Я могу гарантировать, что такой орбитальной станции никогда не существовало.

Сенгоку ухмыльнулся и устало повел плечами.

– Замечательно… Пилот из прошлого с несуществующей базы на несуществующей технике. Такого у нас еще не было. Может это массовая галлюцинация? С недосыпа, например.

Аридзима бросил беглый взгляд на часы и четким жестом указал на двери.

– У вас восемь часов на отдых. И ни минутой больше.

###

С точки зрения Иеро Сегарда, более привыкшего откликаться на позывной "Лэнсер", происходящее было не то, чтобы лишено смысла, но глубоко непонятно. То краткое время, которое ему довелось пребывать в сознании, сплошь было заполнено событиями из разряда "этого не может быть, потому что не может быть никогда". Для начала, он не мог даже предполагать, что где-то в послевоенном мире сохранился такой уровень технологии. Если быть точным, то "сохранился" – это неправильное слово. Честнее было бы сказать, что известный Лэнсеру уровень технологии, во всяком случае, в области медицины, здесь далеко превзошли. В продолжение, можно было бы заострить внимание и на обхождении: в подавляющем большинстве как уцелевших, так и заново построенных населенных пунктов, особенно больших, никто не стал бы возиться с пилотом неизвестного ARK, падающего с чистого неба среди городской застройки. И очнулся бы он, в лучшем случае, в тюремной камере… если бы ему вообще дали очнуться, разумеется.

Здесь же события напоминали старый фильм – придя в себя после аварии, Иеро обнаружил вокруг деловитых медиков в белых робах. Один из них даже не поленился заняться убеждением пациента в том, что все будет хорошо, и ничего непоправимого с ним не случилось. Впрочем, заметив, что пациент ему не особенно-то верит, медик тут же вкатал ему в плечо порцию какого-то лекарства, отчего Лэнсеру почти мгновенно стало на все глубоко наплевать.

Молодой человек, навестивший пилота после того, как медики закончили свою работу, несомненно, являлся представителем официальных властей. И вот тут началось самое интересное. Вежливый и ослепительный красавец, смахивающий скорее на фарфоровую статуэтку эльфа, чем на полицейского, ситуацию не прояснил. Совсем наоборот. Он, кажется, надеялся, что это Лэнсер ему объяснит, как попал в этот город. Чего Иеро сделать никак не мог, потому что не имел об этом ни малейшего понятия. Более того – офицер Инадзуми вел себя так, будто раньше никогда в жизни не видел ни ARK'ов, ни их пилотов, и даже не имеет ни малейшего понятия об их опознавательных знаках. Да он даже не спросил, к какой из уцелевших баз Лэнсер приписан!

Оставалось надеяться, что дальнейшее развитие событий не принесет дополнительных неприятностей. Что вряд ли. Несомненная цивилизованность местных жителей, конечно, до известного предела обнадеживала – но не особенно. Что им может понадобиться в обмен на оказанную помощь, даже представлять не хотелось, а с бескорыстием в таких масштабах пилот до сих пор не сталкивался.

###

Аридзима проводил глазами уходящую троицу, мысленно уже пребывающую в постелях, и посмотрел на оставшегося гостя. Мужчина поднялся с места и пересел напротив шефа Особого отдела, выложив на стол маленький слим-лоджик. Откинул мерцающую паутинку экрана и запорхал пальцами над клавиатурой.

– Будьте любезны, господин полковник, дайте мне отчет ваших медиков.

Аридзима подтолкнул к собеседнику флэш-«карандаш», отстраненно наблюдая за его скольжением по гладкой столешнице и ровным экономным жестом спецслужбиста, не глядя взявшего посылку.

– Благодарю.

Язычок приемника втянул соломинку флэшки в недра электроники, и на экране, вежливо превращенном мужчиной в двусторонний, замерцали символы стандартного медицинского отчета.

– Любопытно, – спецслужбист мановением руки выделил один из пунктов и усмехнулся, вчитываясь. – Взгляните, полковник, судя по состоянию пищеварительного тракта наш пилот не просто длительное время не питался естественным путем, но даже не был подключен к системе внутреннего питания. Стерильность вплоть до отсутствия бактерий. Полагаю, что уже сейчас необходимо обговорить процесс передачи его в наш госпиталь для восстановления функций. Похоже, что это просто клон. Потеря памяти наблюдается?

Аридзима молча щелкнул клавишей диктофона, проигрывая для гостя отрывок из разговора пилота с Бентеном.

– Предположительно, наблюдается, – кивнул спецслужбист и продолжил листать отчет.

Аридзима встал из-за стола и прошел до окна, глядя на открывающуюся с высоты панораму мегаполиса. За его спиной раздавался шелест клавиатуры – спецслужбист отсылал отчет своим аналитикам, сопровождая собственными комментариями.

– Похоже, что это дело придется вести вам.

Шеф Особого отдела медленно развернулся к собеседнику.

– Не имею принципиальных возражений, – Аридзима оперся ладонями на стол, глядя на исбэшника сверху вниз, – Но завтра, точнее уже сегодня, этот майор явится ко мне с запросом на выдачу этого их клона, я буду вынужден его отдать. На чем большую часть своих возможностей по получению информации утрачу.

Мужчина улыбнулся, закрывая слим-лоджик и поднимаясь из кресла.

– Непременно явится. И бумагу предъявит. А вы, полковник, бесцеремонно ему соврете. Что знать не знаете никакого Иеро Сегарда, и человек, которого ваши люди подобрали на нижнем уровне – вовсе не он самый. Надеюсь, вас не коробит от этой идеи?

Аридзима молча усмехнулся. Исбэшник удовлетворенно кивнул.

– Вот и отлично. Так вот, пока наш майор готовит свой следующий шаг, мы успеем пилота подлатать и вынуть из него максимум информации, какую только можно получить, не приводя его в сознание. После чего вернем его вам, полковник, и позволим Акуре убедиться, что вы его обманули. И посмотрим, что наша доблестная армия предпримет в этом случае. Разумеется, на любом этапе операции вы будете иметь нашу полную, неограниченную поддержку. Вы согласны?

Аридзима выпрямился и скрестил руки на груди. Некоторое время полковник полиции и капитан Императорской службы безопасности смотрели друг на друга, потом исбэшник вежливо поклонился и направился к дверям. Обернулся.

– Да, полковник, обеспечьте посадочную площадку для нашего флаера, медики настаивают на немедленной госпитализации пилота.

– Минуточку. Так что с этим самолетом. Он ваш? Это гиперджамповый двигатель?

Исбэшник помолчал, разглядывая фактуру пластика на облицовке двери.

– Гиперджампового двигателя таких размеров физически не может существовать в природе, господин Аридзима. И что-то мне подсказывает, что вы знаете это не хуже меня.

###

Как и было предсказано, запрос на выдачу пилота поступил в тот же день. Всего два часа спустя после того, как флаер медик-службы ИСБ увез объект спора. Документы, доставленные офицером военной полиции, оказались настолько примечательны сами по себе, что Аридзима с трудом подавил желание связаться все с тем же исбэшником немедленно.

Во-первых, идентификационная карта гражданина Японской Империи. Та самая, которая так и не обнаружилась ни в городской, ни в общеимперской базе (Аридзима даже не без ехидства выдал ее номер Джайку – и получил в ответ мягко сформулированное предложение не пытаться его, Джайка, разыгрывать, а лучше дать ему поспать спокойно). Судя по карте, пилота звали Арнольд Сейфис, было ему 25 лет от роду, а родился он в не так давно затопленном районе Старого Токио. Поступил на службу в императорскую армию, с Земли сроду не отлучался – и вот, пожалуйста, взбрела ему в голову блажь дезертировать, прихватив с собой новейший боевой флаер. По каковому поводу военная полиция и хотела с ним пообщаться. При этом необходимого для идентификации личности снимка сетчатки глаза карта почему-то не содержала, а обязательные голографии, конечно, имели сходство с оригиналом, но почему-то были не натуральными, а комм-синтезированными.

Во-вторых, Шефа Особого отдела страшно интересовал вопрос, каким же это таким образом заснятый Джайком самолет вдруг оказался боевым флаером – как-никак, два принципиально разных класса техники, перепутать которые не мог даже ребенок.

В общем, скучно отчитав офицера военной полиции за неправильно оформленные документы, господин Аридзима был вынужден с величайшим прискорбием в выдаче желанного объекта отказать за неимением в распоряжении городской полиции кого-либо, подходящего под предъявленное описание. Судя по вытянутым лицам военных полицейских, те меньше всего ожидали подобного исхода, но формально опротестовать решение Аридзимы не могли – с чем и удалились. Видимо, в самых нелестных выражениях объяснять тому, кто их послал, что следующий визит в Управление Особого отдела, к этим проклятым любимчикам мэра столицы, он будет наносить самостоятельно.

Аридзима едва дождался их ухода, и тут же набрал заветный номер, выданный ему капитаном Императорской службы безопасности. Капитан отозвался столь живо, как будто только этого звонка и ждал. Выслушал сжатое изложение ситуации и коротко пообещал:

– Сейчас буду.

Выглядел исбэшник так бодро, как может выглядеть только хорошо отдохнувший, выспавшийся и недавно принявший душ человек. Аридзима охотно верил, что за истекшие два часа можно было принять душ, но все равно эта наглядная демонстрация полного благополучия – после бессонной ночи – вызвала у него тайное раздражение. Поэтому кофе гостю он предложить и не подумал, хотя сам с удовольствием выпил бы еще пару чашек.

Капитан изучал документы с таким тщанием, словно заведомо ожидал увидеть хорошую подделку. Тонко улыбался, хмыкал, а когда проверил через свой слим-лоджик регистрационный номер карты и спустя небольшое время получил ответ, и вовсе засмеялся, поднимая на смурного Аридзиму блестящие карие глаза.

– Поздравляю вас, полковник. Берегите эту свою группу как единственных свидетелей, ибо скоро военные откроют на них сезон охоты. Взгляните!

Аридзима встал за спиной у исбэшника, глядя через его плечо в мерцающий экран.

– Сделано виртуозно для столь короткого времени, что у них имелось. Этот номер действительно существует в военной базе, но с малым уточнением – всего пару часов назад он принадлежал некоему Станиславу Гаркье, несколько лет назад погибшему в авиакатастрофе при неуточненных обстоятельствах. И что мы видим дальше? Портрет вашего пилота, как вы сами могли заметить, восстановлен по ДНК, благо получить образец труда не составляло, только вот характерных для селенгенов изменений они не учли… и вообще отчего-то не упомянули столь значимый факт в его карте. Скорее всего, потому, что сами понятия не имеют, кого именно ищут. Отсюда и несоответствие имени и данных, и отсутствие снимка сетчатки.

Аридзима подобрался, как хищник перед прыжком. Упруго качнулся вперед, опираясь пальцами на стол, прищурился.

– Сдается мне, что не в пилоте тут дело…

Капитан свернул экран и усмехнулся, извлекая папку для документов.

– Вы позволите, я позаимствую эти бумаги на время. Хочу зафиксировать факт подделки. Вы тоже думаете, что дело в самолете?

Шеф полиции смахнул с лица не по форме длинные жесткие пряди, выпрямился и зашагал по кабинету, чуть ссутулившись и рассуждая вслух:

– Из имеющихся фактов картинка складывается более чем странная. Может быть, это штучная успешная попытка воспроизвести hj-двигатель? Я запросил все службы наблюдения, теоретически обязанные зафиксировать этот самолет, и никто – вы слышите? – никто не видел ничего подобного. И только наблюдательный пункт ПВО утверждает, что видел нечто – заметьте, не самолет и не флаер, нечто! – следовавшее указанным курсом, в результате чего они и подняли панику. Сдается мне, что цена этому свидетельству не выше, чем этим бумажкам. А теперь еще эта попытка свести все к угнанному флаеру! Если бы мы нашли этот самолет… который наш пилот, между прочим, уверенно именует и даже не пытается скрывать или отмалчиваться.

Капитан короткими кивками подтверждал, что ход мыслей Аридзимы ему близок и понятен.

– А вот на этом факте мы и построим нашу игру, полковник. Им нужен пилот? Пусть возьмут его сами. А мы предоставим им для этого по возможности не самые прозрачные шансы.

Аридзима остановился, повернувшись усталым лицом к яркому солнечному свету из окна, зевнул, непринужденно потянулся и небрежно спросил:

– Хотите кофе?

Глава 3

– Да, сэр, – в голосе Бентена звучало бесконечное терпение. Он стоял в позе, максимально приближенной к стойке “вольно”, слегка согнув ногу в колене, и старательно не смотрел на шефа.

Аридзима прищурился, сминая зубами фильтр сигареты и задумчиво разглядывая своего сотрудника.

– Поскольку дело это долгое и непростое, добыть информацию у пилота сейчас нужно считать первоочередной задачей, – он затянулся и стряхнул пепел в тяжелую металлическую пепельницу. – Медики считают, что самое верное средство для возвращения ему памяти, это поместить его в обстановку, максимально приближенную к естественной. Создать таковую на территории Управления представляется мне невозможным.

Аридзима неожиданно махнул рукой в сторону кресла напротив своего стола.

– Сядь.

Кането подчинился. Поведение начальника его настораживало. И вкрадчивый тон, так непохожий на обычное сухое “выполняйте”, и то, что он вообще снизошел до каких-то пространных объяснений – все это почти пугало и обещало немало сомнительных развлечений в будущем.

Шеф Особого отдела как-то непонятно мягко усмехнулся в слегка напряженное лицо сотрудника и наклонил голову, продолжая речь.

– Таким образом на тебя возлагается обязанность в этой некоей домашней обстановке за пилотом следить. Чтобы никуда не делся ненароком, по своей или чужой воле… ну и заодно составлять ему компанию для возможных бесед. Стараясь из этих самых бесед почерпнуть как можно больше. Разумеется, наши аналитики будут следить за вашими разговорами и делать соответствующие выводы, – лицо Аридзимы внезапно стало ехидным. – Располагать к себе ты умеешь – вот и работай. Так что вопрос остается только один. А именно – на какой территории ты предпочитаешь все это проделывать.

Бентен застыл, боясь пошевелиться. У него даже волоски на коже встали дыбом и где-то глубоко под спудом приличий и уважения грубой силы заклокотала чистая священная ярость. Его, Кането Инадзуми, пытаются выставить смазливой куклой-приманкой?

– Устраиваетесь ли вы на одной из служебных квартир или ты предпочитаешь жить у себя дома? Учти, ты за него головой отвечаешь, – тон Аридзимы стал холоднее и суше, а потому гораздо привычнее. Бентен опомнился и поднял карие глаза на шефа.

– Я не смогу один следить за этим человеком двадцать четыре часа в сутки.

– А этого и не нужно, – хмыкнул шеф. – На подхвате у тебя будет Сенгоку. Отвечает за операцию, как всегда, Джайк. Но ответственность за общение лежит на тебе. Делай выводы.

– Я предпочитаю остаться в своей квартире.

– Тогда позволь тебя представить твоему будущему квартиранту. И можешь приступать прямо сейчас.

Офицер внутренней охраны здания ввел в кабинет высокого тощего парня, в котором Бентен не сразу узнал пилота. Он изменился – яркий приметный сиреневый оттенок волос, кажется, смылся за время пребывания в госпитале, а всем остальным молодой человек был отнюдь не так примечателен. Совершенно непримечателен, можно сказать. К тому же, одели его явно в первые же попавшиеся под руку медикам вещи, а роба, в каких ходили приданные Особому отделу куклы, еще никого не красила.

Тем не менее, смотрел пилот спокойно, признаков нервозности не проявлял и Бентена, кажется, узнал.

– Представляю вам, господин Сегард, вашего гида и телохранителя. Зовут его Кането Инадзуми, он же Бентен, и он будет временно сопровождать вас повсюду.

Кибер встал из кресла и отвесил молодому человеку короткий вежливый поклон, чем вызвал у того короткий всплеск любопытства в свой адрес.

– По необходимости офицер Инадзуми ответит на все ваши вопросы. – Невозмутимо продолжил Аридзима. – Не стесняйтесь задавать их, особенно в том случае, если вам что-то покажется странным или непонятным. Любые вопросы.

Пилот и полицейский смотрели друг на друга. В упор. Кането – изучающе, пилот – совершенно спокойно, даже несколько отрешенно. Создавалось впечатление, что ему вообще все безразлично. При чем всю жизнь было безразлично.

– Хотите что-нибудь уточнить? – Аридзима был сама любезность.

– Это надолго? – с плохо скрываемой досадой спросил пилот.

– Что именно? Вы куда-то торопитесь?

– Мне бы хотелось попасть домой.

– Может быть, вы назовете адрес? Местность?

Пилот замялся. Адреса он или не помнил, или, что скорее может быть, не хотел называть.

– Мне нужно попасть… – проговорил он, наконец, – ну, скажем так, в район Скалистых гор.

Ну да. Для обладателя реактивного истребителя, пара-тройка сотен километров значения не имеет. Бешеной собаке семь верст не крюк.

– Видите ли, господин Сегард, – мягко, тоном, зарезервированным для душевнобольных, пояснил шеф Особого отдела, – это в другом полушарии и другом государстве. В настоящий момент ваша депортация является процессом, я бы сказал, проблематичным. Я искренне рассчитываю, что по прошествии некоторого времени все вопросы разъяснятся, и мы договоримся с американским правительством о подробностях.

Парень посмотрел на Аридзиму озадаченно, но не промолвил больше ни слова.

– Идите с Бентеном и постарайтесь не очень соскучиться, пока мы выясняем нужные подробности. Если что-нибудь вспомните – пожалуйста, немедленно сообщите.

Пилот машинально кивнул, хотя энтузиазма у него это пожелание не вызвало.

Оказавшись за дверью, Кането замедлил шаг, давая подопечному приноровиться к своей энергичной походке. Иеро Сегард догнал его и зашагал рядом, хмуро разглядывая пластик пола под ногами.

– Вы когда-нибудь работали с телохранителем?

– Нет, – тон ответа был абсолютно бесцветен.

Кането пожал плечами. Вызвал лифт и приглашающим жестом руки предложил гостю войти. Вздохнул и загудел механизм подъемника, по лицу пилота побежали тени от уплывающих вниз перекрытий. Бентен мог определить местонахождение кабины относительно сложной структуры здания по одной только периодичности изменения освещенности через полупрозрачные стенки. Улыбнулся, в который раз подумав, что подобный изыск дизайна не иначе как был создан для страдающих клаустрофобией…

Пилот прислонился к противоположной стене кабины и тоже смотрел на меняющийся узор теней – с тем же самым безразличным видом, который начинал уже слегка нервировать его телохранителя. Кането наблюдал подобное поведение у людей в послешоковом состоянии, и прекрасно знал, как сложно иметь с ними дело, особенно если тебя угораздило быть за них ответственным. В своей отрешенности такие пациенты доходили до абсурда, игнорируя даже потребности собственного организма.

Кибер не успел принять какого бы то ни было решения на этот счет – кабина замедлила ход и остановилась. В раздвинувшиеся двери хлынул яркий солнечный свет. Здесь, на высоте шестого уровня, мало что заслоняло небо.

– Хотите взглянуть на город? – Бентен повернулся к жмурящемуся пилоту. – Может быть, узнаете местность.

– Можно и взглянуть…

Кането вышел на посадочную площадку и неторопливо пошел к самому низкому участку ограждения. За спиной раздался сдавленный эмоциональный возглас на неизвестном Бентену языке, но оборачиваться полицейский не стал. Что вид Эдо с высоты шестого уровня произведет на пилота впечатление он, пожалуй, ожидал.

– Это что?! – Спросили из-за спины. Всю отрешенность подопечного как ветром сдуло.

– Эдо. Столица Японской империи, – спокойно ответил Бентен.

– Приехали… – упавшим голосом констатировал Иеро. – Вот дерьмо!

Над их головами раздалось легкое гудение – на площадку опускался легкий флаер.

– А вот и наш транспорт… – кивнул телохранитель. Машина мягко легла на плиты, отбросила боковую дверь, и на покрытие спрыгнул стройный мускулистый японец с омерзительно задорным выражением лица. Закинул на плечо коричневую куртку, недобро сощурился на щедрое солнце, и зашагал к ним, отмеряя покрытие длинными ногами.

– Знакомьтесь, – не дожидаясь, пока японец приблизится на расстояние, пригодное для разговора, сказал Бентен, – Это Конран Сугеро, он же Сенгоку, мой напарник. Он бывает ужасно раздражающе активен и не менее раздражающе болтлив, но если не обращать на это внимания – вполне хороший человек.

Пилот пожал плечами, возвращаясь в безразличное состояние.

– Мне-то что.

– Ничего, – с улыбкой согласился Бентен. – Просто он будет находиться с нами чаще, чем это может кто-нибудь счесть приятным.

Сенгоку остановился в трех метрах от парочки, со знанием дела оглядел пилота с головы до ног и кивнул.

– Экую ты себе кукляшку оторвал… нестандартную. Зачем?

– В каком смысле? – заинтересовался Иеро.

Бентен кашлянул и сладчайшим голосом донес до сведения:

– Позволь представить тебе моего подопечного, Сенгоку. Это Иеро Сегард, смысл моей жизни на ближайший месяц. И если он того пожелает, я должен буду оторвать тебе язык и подать ему в маринаде. Так что рекомендую повода лишний раз не давать.

Кажется, насчет чрезмерной отрешенности подопечного можно было больше не беспокоиться. Он был даже преувеличенно заинтересован перепалкой.

Японец и не подумал смутиться.

– Ну, чтобы не вынуждать эту сладкоголосую оторву добывать тебе обед опасным для жизни способом, я вынужден принести извинения. Сорри, пардон – и все такое прочее, – смуглое лицо исказилось в шутливой гримасе уныния и тяжких сожалений. – Не держи зла, я не наглый, это у меня от застенчивости.

Иеро даже не улыбнулся. Улыбка Сенгоку тоже увяла, он вздохнул и пожал плечами.

– Ну, значит, еще раз прошу прощения. Такси подано, – развернулся и пошел обратно к флаеру.

– И куда мы направляемся? – спокойно спросил пилот, с большим сомнением разглядывая чужой транспорт.

Его телохранитель сделал неопределенный жест рукой.

– Есть предпочтения? Мы можем отправиться сразу домой, можем дать пару кругов над городом… или взглянуть на место вашей посадки.

– На место посадки, пожалуйста… – задумчиво ответил пилот, и пошел вслед за Бентеном к флаеру.

###

На город во время полета Лэнсер старался не смотреть принципиально. Он уже понял, что ничего знакомого он там не увидит, ничего понятного – тоже, а все, что доступно взгляду, сохранению рассудка вряд ли поспособствует. Все было необычно – архитектура, техника, внешность людей. Принципы полета, в конце концов! На чем, вообще, держится в воздухе эта штуковина?

Вместо города, он исподтишка разглядывал своих телохранителей, пытаясь распознать, с кем, собственно, имеет дело.

Кането Инадзуми на первый взгляд казался альбиносом. Но у тех были весьма неприятные глаза – с красными или розовыми радужками. Глаза Бентена были карими, цвета темного янтаря, да и брови с ресницами оказались достаточно темными, что делало его внешность еще более экзотической. С эстетической точки зрения парень был красив, но как-то чрезмерно, почти противоестественно.

Второй полицейский, Конран-Сенгоку, был куда проще, разве что слишком высок ростом для среднестатистического японца. Во всяком случае, для среднестатистического японца в представлении Иеро. Впрочем, то же самое можно было сказать и о начальнике этих двоих, и о тех же медиках: азиаты, все как один, но рост и сложение скорее свойственные европеоидам. Название "Эдо", в сочетании с "районом Хоккайдо", так же, как и внешность большей части встреченных здесь людей, недвусмысленно указывало на Японию. Чего быть не могло по определению - три из основных четырех Японских островов были полностью затоплены еще в первый год Всеобщей Гражданской войны, а на остальных после убийственного цунами цивилизация могла сохраниться только чудом. Какая-то до сих пор не найденная японская община? Таких размеров?

Больше размера поселения Лэнсера поражало количество людей в нем. Их было много. Очень много. Наверное, несколько миллионов. Если не десятков миллионов. Людей невооруженных, спокойно занимающихся своими делами, не проявляющих агрессии кроме как по мелкобытовым поводам. Все это очень напоминало бы документальные фильмы из времен до первой гражданской войны – огромный мегаполис, множество автомобилей, беззаботные мирные жители – если бы не тот факт, что, судя по всему виденному, уровень развития цивилизации города Эдо многократно превосходил все, что Лэнсеру доводилось встречать за всю свою жизнь.

Поведение местных властей тоже не укладывалось ни в какие привычные рамки: полковник Аридзима упомянул, что они знают о нарушении пилотом границы их государства, но при этом, вместо того, чтобы содержать нарушителя под стражей, обеспечивают ему комфортное существование и уговаривают не скучать, пока инцидент разъяснится. Хотя охрану все-таки приставили – но, судя по всему, не столько для того, чтобы он не сбежал, сколько чтобы не заблудился. В рамках доступных пилоту понятий объяснений такому поведению просто не было. Кроме, разве что, провокации.

– Подлетаем, – коротко заметил Сенгоку, сидящий за штурвалом. – Заинтересованных лиц прошу обратить внимание вниз.

– А приземлиться можно? – спросил пилот.

– Можно, – кивнул японец. – Просто с высоты проще перспективу оценить. Говорят, летел ты вот так… – флаер заложил невероятный с точки зрения пилота Лэнсера вираж и понесся почти над самыми крышами.

– Врут, – коротко ответил Иеро. – Я шел сверху и примерно только во-он у тех домов снизился до этого уровня.

– Но в целом направление верное? – заинтересованно уточнил Кането над самым ухом Лэнсера. Пилот уловил слабый горьковато-мускусный запах туалетной воды.

– Не знаю. Вот этого квартала я вообще не помню. Те два дома – да.

– Короче, якобы дело было так, – Сенгоку протащил флаер почти задевая обломки бетонных блоков и безжалостно плюхнул машину на груду щебня. – А вот здесь мы тебя и нашли.

Дверь отъехала в сторону, и в салон заплыло облако мелкой пыли.

Кането выпрыгнул наружу первым, пробежался по обломкам и сделал знак рукой.

– Можно выходить.

Пилот встал в проеме и огляделся, оценивая длину оставленного его самолетом рва.

– Хорошо носом пахал. А где "Дэйта"?

– Мы тебя-то еле унесли… – буркнул за его спиной Сенгоку. – Слушай, а не могло быть так, что наши вояки тебя и сбили, а? Зачем-то ты им сильно нужен… самолет у них, понятно.

– Нет, – задумчиво ответил Иеро, пробуя носком ботинка прочность каменистой осыпи. – Они меня не сбивали. У меня управление отказало частично. Я другого понять не могу: как я мог не заметить такого города? Этого просто быть не может.

Пилот спустился с осыпи и нахмурился, оценивая положение флаера и явно видимые следы посадки на слежавшемся грунте.

– Что, ни одного обломка?

– Я тоже удивляюсь! – подал голос Кането, кружащий среди разбитых строительных плит и рытвин. – Как вымели!

– Чушь какая-то, – решительно заявил пилот.

– Между прочим, – не унялся Сенгоку, – свидетели утверждают, что появился ты вон над тем домом прямо из голубых небес. Без всяких предварительных церемоний.

Лэнсер посмотрел в указанном направлении и вздохнул с облегчением.

– А, так вот оно в чем дело-то!

Кането остановился, подняв глаза к указанной точке. Ничего не увидел, вопреки ясному пониманию в голосе пилота. Покосился на Сенгоку, явно повторяющего его взгляд и его недоумение…

– Вы не могли бы объяснить?

– Конечно, – уверенно кивнул пилот. – Вы его, наверное, просто не видите. Там портал. Почти обыкновенный портал, разве что кривой.

Бентен с Сенгоку переглянулись.

– Что вы так смотрите? – спросил Иеро. – У вас есть другое объяснение?

– Ладно, – примирительно хмыкнул Сенгоку. – Пусть будет портал. Только подробности я на трезвую голову воспринимать не способен. Как насчет пары галлонов пивка прежде чем мы окончательно распрощаемся с рассудком?

###

– Вот здесь я и живу, – тихо заметил Кането, сдвигая перед Лэнсером тяжелую дверь, только что разблокированную прикосновением хозяйской ладони. – Прошу! Будьте как дома.

Коридор, ведущий от входа, выглядел как узкий склеп, пока Бентен не включил освещение и не сдвинул невидимую панель, за которой обнаружились стойки для обуви и вешалки для верхней одежды. Почему-то мирный вид разнообразных ботинок и курток настроил пилота на спокойный домашний лад. Он, подражая японцам, сбросил обувь, и прошел дальше, в небольшую по привычным ему меркам комнату, явно служащую гостиной.

Босые ноги утопали в мягком толстом ворсе бежевого ковра, воздух слабо пах мелиссой и еще чем-то, чему Лэнсер не знал названия. Рассеянный свет от светильника в форме диковинного цветка на стене придавал комнате вид уютный и даже скорее интимный. Предметов обстановки было мало – широкая тахта со спинкой из мягких валиков в центре, низенький столик под дерево возле нее, да неведомое оборудование, отдалено напоминающее компьютер, на специализированной стойке. На ковре возле тахты валялся вполне привычных очертаний пульт дистанционного управления.

– Располагайся, – предложил Кането немного смущенно, и удалился за шуршащую занавеску в одну из двух ведущих из комнаты дверей. Сенгоку подал пример, с размаху рухнув на мягкую тахту, нагнулся за пультом и несколькими нажатиями явил слегка удивленному Лэнсеру плоскую голограмму над тонкой металлической пластинкой в углу ковра. Пробежался указателем по пунктам предложенного виртуального меню, покосился на любопытствующего пилота.

– Ты какое пиво предпочитаешь? Хотя, что тут спрашивать, возьмем всего на пробу! – с чем решительно отметил несколько пунктов и удовлетворенно вздохнул. – Присаживайся, давай.

Лэнсер нерешительно сел на край тахты, толком не зная, на чем здесь можно остановить взгляд. В конце концов, он уперся взглядом в зеркальный простенок, как будто увидел там что-то чрезвычайно интересное. Японец сочувственно проследил за его рассеянными движениями и спросил:

– Что, за самолет много ответственности навалят?

Пилот пожал плечами.

– При чем тут ответственность? Это моя машина.

Конран недоуменно нахмурился.

– В каком смысле – твоя? Это же, вроде, истребитель.

– Истребитель, – спокойно согласился пилот, водя пальцами по бархатистой обивке дивана. – "Дэйта" – мой личный истребитель. Личное оружие.

Конран ужасающе традиционным движением почесал в затылке.

– И с какой тогда стати его у тебя пытаются отнять? Точнее, – он паскудно ухмыльнулся, – уже успешно это проделали. Исключая, конечно, тот блистательный факт, что тебя занесло на своем личном оружии в закрытую для самолетов зону.

– Видимо, с той самой стати и пытаются, что меня занесло к вам, – рассеянно ответил пилот, занятый собственными мыслями. – Кстати, а где мы географически?

Сенгоку действовал пультом одной рукой с той простотой, которая говорила о немалом навыке. Лэнсер видел, что набираемые комбинации не отличались краткостью, однако японец реализовывал их быстрыми нажатиями подушечкой большого пальца за считанные секунды. Результатом этого бесшумного соло явилась трехмерная картина города над пластинкой визора. Еще пара движений – и изображение стало удаляться, открывая все большую площадь для обзора, пока не превратилось в плавно вращающийся земной шар, исчирканный разноцветной штриховкой. Вполне узнаваемые, знакомые Лэнсеру с детства очертания материков, лишь слегка искажались наличием крупных прибрежных объектов, несомненно, искусственного происхождения. Японец включил встроенную в пульт лазерную указку и обвел лучом маленькую светящуюся точку в районе почему-то слившихся друг с другом в единое целое островов Японского архипелага.

– Вот здесь.

Иеро посмотрел на Сенгоку с недоверием, пожал плечами и отвернулся от голограммы.

– Тебя что-то удивляет? – со вздохом спросил японец, ероша непослушные черные волосы. – Или скажем так – что-то удивляет тебя больше, чем твой способ появиться здесь?

– Нет, – равнодушно ответил пилот. – Меня уже ничего не удивляет.

– По-моему, тебе надо выпить, – с убийственной простотой заявил парень, с чем вознесся над Лэнсером на свои бесконечные ходули и ушел вслед за Бентеном.

Иеро еще раз посмотрел на голограмму. Вариант объяснения происходящего у него, наконец, появился. Точнее, вариантов было даже два. Оба ему решительно не нравились. Первый состоял в том, что ему основательно пудрят мозги. Естественно, непонятно с какими целями. Слабых мест у этого объяснения было достаточно. Второй вариант был еще хуже – пилот всерьез подозревал, что он просто тихо сошел с ума. Реальность ощутимо разваливалась на две нестыкуемые части, в одной из которых находилась вся жизнь Лэнсера, а в другой – город Эдо с его странными обитателями. И в первой части давно не существовало Японии, а городов таких размеров и уровня развития просто не было на планете. Во второй острова мало того, что никуда не делись, но, если верить дате под голограммой, и не собирались пропадать в ближайшие после рождения Лэнсера 800 лет. Если верить цифрам, плавающим в воздухе под изображением земного шара, рядом с пунктами меню, в Эдо шел месяц март 2810 года.

И даже с этим можно было бы как-то разобраться, но с самим пилотом тоже не все было в порядке. Нельзя сказать, чтобы он себя не узнал, глянув только что, впервые после аварии, в зеркало. Узнал, но себя этак пятилетней давности. Разница была необъяснимой. Собственно, заметил-то ее Иеро сразу, как очнулся, но не предполагал, что она окажется настолько существенной. И настолько невероятной.

Вернуться