Эдо, XXIX век. Фанфики.

Орели проснулась, села на постели и огляделась.

В этой казенной квартирке, принадлежащей научно-исследовательскому центру ИСБ она жила всего-навсего месяц. В общем-то Орели приходила сюда спать, вот и все. Выходных у нее не было. Квартирка походила на гостиничный номер и не носила никаких отпечатков личности Орели. Поначалу Орели даже испугалась, когда ей предоставили эти две комнаты с кухней. Целых пол года она жила при центре. А теперь жить в квартире… Это означало, что она здесь навсегда. Навсегда в Эдо.

Она хотела оказаться в Эдо. Но теперь все было иначе. Она должна будет прожить здесь всю жизнь. Выбора у нее не было. И все же она за целый месяц не купила в дом ни одной вещи. Она продолжала ходить в своей одежде, той самой, с раскопок. Как то она зашла в магазин, прикинула на себя что-то из одежды и тут же сняла: ей показалось, что она на какой-то костюмированной тематической вечеринке «эпохи Эдо», их тех, что они устраивали когда-то в университете, в годы ее учебы на археологическом.

По утрам она выходила из дома, становилась на бегущую дорожку, которая довозила ее до самых дверей центра, а вечером тем же путем возвращалась домой, стараясь не смотреть по сторонам, и пряталась у себя в квартирке. Пряталась от Эдо. Зная, впрочем, что рано или поздно, он все равно ее найдет. Однажды в холле первого этажа центра она мельком увидела Иеро Сегарда, о котором все прожужжали ей давно уши. И торопливо юркнула в лифт, пока он ее не заметил. Орели знала, что он имеет прямое отношение к операции по перетаскиванию ее сюда, в это время. А она между прочим, не просила… Она чувствовала у нему смутную неприязнь. Но как нарочно, натыкалась на него везде, хотя они и работали в разных отделах. Однажды, увидев, что он идет по коридору, она даже спряталась в мужском туалете. Консультант из прошлого был постоянным живым напоминанием о том, чего она лишилась.

Орели налила себе кофе, забралась с ногами на кухонный диванчик и стала прослушивать сообщения, пришедшие на почту. Неожиданно не экранчике возникло лицо ее начальницы. Улыбающееся. Орели вытаращила глаза. Лучезарно улыбаясь, шефиня поздравила «госпожу Стюарт» с праздником Бон и сообщила, что сегодня на работу идти нет нужды: в Эдо выходной и научно-исследовательский центр будет закрыт. Как и большинство учреждений.

Орели опешила. Неизменный порядок ее жизни был нарушен и это ошеломило ее.

Господи, куда же ей идти? Что она будет делать? Почтовая программа продолжала добросовестно проговаривать сообщения. Кроме нескольких поздравлений от коллег, там были только рекламные проспекты. Да, ее сослуживцы, несомненно, проведут этот день с пользой: встретятся с друзьями, навестят родителей. Пойдут на могилы предков. А она… Она никого не знала в Эдо. Если точнее, она никого не знала в этом времени. У нее даже не было здесь родной могилы, с которой она могла сгрести листья на праздник Бон.

Орели рассеянно дослушала сообщения. Было там одно странное: без голографического изображения. Только детский голосок, который старательно и четко проговорил:

- Панта рэй. – Орели бросила взгляд на экран. Там было только два слова, написанные по древнегречески. Панта рэй - «все течет». Это было странно. Реклама детского развлекательного центра? Детского кафе? Трудно однако, было представить себе кафе или кидз-центр с таким названием. И кто же рассылает рекламные проспекты, написанные по-древнегречески? Мало кто в Эдо знает этот язык. Орели, конечно, исключение. Она попросила программу показать «конверт». Письмо не было рекламной рассылкой «абы кому». Оно было адресовано ей, Орели Стюарт. Что было еще страннее: в Эдо ее никто не знал. Розыгрыш коллег? Может, это так принято здесь в праздник Бон? Вроде как напоминание в праздник поминовения предков, что все проходит и когда-нибудь будут поминать и тебя.

Она не стала допивать кофе и побрела в комнату. Потом с какой-то решимостью отчаяния она оделась и направилась к двери, с видом человека, собирающегося прыгнуть в пропасть. На ближайшем к дому перекрестке ей помахал рукой парень, который каждое утро проводил здесь рекламную акцию: раздавал тянучки в крошечных «на один зуб» пакетиках. Он уже знал ее в лицо. Каждое утро Орели брала у него пару пакетиков. Тянучек она терпеть не могла, но парня было жалко: пусть бы уж роздал все поскорее и шел домой или куда там ему надо… Конфеты она обычно кому-нибудь отдавала. Бедняга, и в праздник пашет… Орели подошла, улыбнулась, взяла два пакетика и пошла своей дорогой. Собственно, куда она идет, она не знала. Но почти что традиционная встреча с парнем немного приободрила ее. И все же все вокруг было как-то зыбко и чуждо. Разноцветно. В общем, все не так. Она была чужой там, у себя. Теперь она чужая здесь. По улицам двигалась разноголосая разнолицая толпа. Все было увешано белыми бумажными фонариками – купленными и самодельными, призванными освещать духам путь на землю и обратно, дабы они не заблудились. Орели никогда бы не подумала, что в Эдо столько народу. Она начала уставать от этого мелькания цветов.

На следующем перекрестке она уперлась в рекламный плакат: «Школа вождения для всех». Она задумалась. А почему бы и нет. Может быть, кто-то из инструкторов подрабатывает в праздник. Она всегда невольно задирала голову, разглядывая бесшумно проносящиеся флаеры.

Два часа на маленькой учебной машине, крашенной желтой краской, она увлеченно рассекало небо над городом, досадуя на наличие дублирущего учительского пульта управления: инструктор то и дело наступал на горло ее песне и портил ей весь разгон, гася скорость.

- Вы похоже, из гонщиков… - ворчал он – как ребенок с конфеткой. Это не развлечение. Это транспорт. Существуют нормы безопасности. Зря я вас послушал. Надо было остаться на нашей учебной территории. Или вообще на автотренажер вас посадить. Там и гоняли бы. Вы что, не местная?

Орели покачала головой, почти пьяная от скорости и снова попыталась незаметно потянуть рычаг газа на себя, но была поймана на месте преступления.

- Еще раз не послушаетесь, высажу к чертовой матери – пригрозил инструктор – гонять все горазды. Попробуйте лучше посадку. Вон к той стоянке давайте.

К его досаде, села Орели почти сносно. И подняла флаер хорошо. Но только минут через сорок поганец-инструктор все-таки осуществил свою угрозу, когда она вновь начала лихачить. И выкинул ее на какой-то полузаброшенной стоянке недалеко от порта, ругаясь на чем свет стоит. Орели только рассмеялась. Теперь ничто не могло испортить ей настроения. Светило солнце, с моря дул соленый ветер. Она вышла со стоянки и направилась в сторону набережной. Море всегда море. Хоть в ее времени, хоть здесь. Ей захотелось посидеть у кромки воды ни о чем не думая час или два. А то и больше. Она будет делать все, что захочет. В конце концов, это ведь в сущности ее первый день в Эдо.

Однако посидеть у моря не получилось. Спустя час ветер вдруг усилился. Солнце стремительно ушло за тучи и там, за этой серой завесой, точно упало за горизонт. По крайней мере, от него и следа не осталось. Орели изумленно смотрела, как море с ужасающей скоростью меняет цвет. Сперва оно налилось густой синевой, как на рекламных проспектах экзотических островов. Потом, в ту же минуту посерело, а затем почернело. «Как стремительно здесь меняется погода» - подумала она, зябко обхватывая руками плечи. Происходило что-то странное. Что-то тревожное. И тревога эта невольно передалась Орели. «Странный шторм – размышляла она – какой-то противоестественный. Так не бывает. Хотя может, здесь это дело обычное…»

Но вокруг никто, очевидно, не считал, подобное в порядке вещей. Люди звали детей, хватали их и бежали с пляжа, оставив вещи, как были, в мокрых купальниках и плавках. Продавцы фруктов и морепродуктов кинулись с набережной, бросив свои лотки. Ветер переворачивал пластиковые лежаки и валил пляжные зонты.

Плетеные стулья из кафешек летали по воздуху, точно палые листья. Волны размером с загородный дом шли с моря. Мимо Орели прошествовал с достоинством какой-то древний старикан со спиннингом в алых шортах до колен. Мол, он-то знает, что все в этом мире суета сует. Поравнявшись с Орели, он демонстративно не спеша закурил.

Тут-то и начался форменный апокалипсис. Из моря начала выбрасываться рыба. В диком количестве. Скоро весь берег покрыла серебристая агонизирующая масса. Орели затравленно огляделась. Сдержанность старика пропала, точно ее и не было. Он рванул к дороге со скоростью, которая сделала бы честь любому юнцу. Орели поспешила за ним прочь от берега.

Когда упали первые капли, она свернула в первый попавшийся переулок и увидела храм. Орели быстро взлетела по ступенькам под крышу. Внутри было пустынно, только горели свечи и курились палочки, да на блюдах на полу лежала какая-то снедь, вероятно, подношения богам. Орели выглянула наружу. Где-то у моря что-то грохотало, трещало и скрипело. А ветер все больше свирепел. Он ворвался вместе с дождем внутрь, загасил свечи. Орели услышала какой-то странный стон и не сразу поняла, что это стонут под порывами перекрытия здания. Мало-помалу стон этот перешел к крик и прямо на глазах Орели по стене пробежала ломанная, точно молния, трещина. Ей бы кинуться к выходу, но какой-то предательский инстинкт заставил ее отступить внутрь помещения. Орели успела заметить какую-то узкую винтовую лестницу в углу, когда что-то тяжелое ударило ее по голове. И без того тусклый свет померк.

Она очнулась оттого, что кто-то сильно тряс ее.

- Тетя, тетя, проснитесь, тетя, пожалуйста! – Орели сильно тошнило. Ломило все тело. Незнакомый резкий голос болью отдавал в голове. Она инстинктивно вытянула руку и отшвырнула кого-то от себя. Кто-то захлебнулся рыданиями, потом тихо и жалобно заскулил. Понемногу голова прояснялась. Вокруг была кромешная темень. Орели приподнялась. Она лежала на ступеньках лестницы. Ага, значит в последний момент она-таки ухитрилась сбежать по ней вниз на несколько ступеней. Кто-то во тьме продолжал скулить.

- Прости – виновато заговорила Орели – я не хотела тебя толкать. Я случайно. Дико голова болит. Ты где? Иди сюда, на голос.

- Ой, тетя – обрадовался голосок, нисколько не обидевшись – я звала вас, звала, а вы все спали. Я так испугалась.

- Да, я знаю. – маленькая рука неожиданно коснулась ее лица, скользнула по лбу, носу. Орели в свою очередь провела рукой по лицу девочки. «Прямо как слепые» – подумала она. Волосы ребенка пахли сандалом.

- Вы красивая – решила девочка – как мама.

- А где твоя мама?

- Не знаю. Мы шли по улице и я забежала сюда. А потом все обрушилось.

- Знаешь, что, посиди немного здесь, на лестнице, а я осмотрюсь… - маленькая ручка намертво вцепилась в ее рукав.

- Нет! Я одна боюсь! Не уходите!

- Да я здесь буду. Все время буду с тобой разговаривать. Ты все время будешь слышать мой голос. Только с места не двигайся. Хорошо?

- А вы никуда не уйдете? – Орели огляделась и тихо прошептала:

- Боюсь, что никуда… - и уже громче сказала:

- Нет, я не брошу тебя. Слово.

- Поклянитесь сердцем матери! – потребовала девчушка.

- Клянусь – и Орели встала. Осторожно, боком, выставив вперед правую руку, она шагнула в темноту. Ей несла какую-то чушь, чтобы девочка могла слышать ее. Ей понадобилось немногим больше десяти минут чтобы понять: их завалило. Ни щелки. Никакого движения воздуха. Каменный мешок. Орели помертвела.

- Тетя… что же вы молчите? Мне страшно… Здесь пауки… – послышался жалобный голосок. Орели «отмерла».

- Меня Орели зовут. И говори мне «ты». Сними ботинок и бей этих негодных пауков по чему попало, я сейчас вернусь.

Будь она одна, она, наверное в истерике забилась бы в угол и лежала там в полном помрачении рассудка. Но при девочке было нельзя. Орели почти досадовала на ребенка за это.

- Говори мне что-нибудь – велела она – а я пойду на голос.

Вернувшись, она устало опустилась на ступеньки рядом с девочкой.

- Орели… Я есть хочу… - тут Орели вспомнила о пакетике тянучек, вытащила его из кармана.

- Спасибо. - девочка зашуршала оберткой и жадно зачавкала. Орели есть не хотела: ее все еще изрядно мутило. Доев конфеты, девочка снова подала голос:

- Орели… нас ведь найдут?

- Конечно. Уже ищут.

Это было нелепо. Преодолев почти две тысячи лет, добраться досюда и почти… почти полюбить Эдо и вот теперь умереть. Она не умрет. По крайней мере, не сейчас и не здесь. Пожалуй, никогда еще она не хотела жить так жадно. Жить в Эдо.

- Ты что, не из Эдо?

- Почему ты так решила?

- А ты странно как-то по-нашему говоришь. Вроде бы правильно, но как-то неправильно.

- Я из Америки. Только не из нынешней. Я жила… то есть… я еще только буду жить почти через две тысячи лет.

- А. – похоже, девочку это нисколько не удивило – тебе у нас нравится?

- В целом да. Я сюда хотела. Но вообще, это сложный вопрос. Я здесь недавно и еще ничего не поняла.

- У тебя нет здесь друзей. – уверенно констатировал голосок.

- Это ты в точку. У меня здесь никого нет.

- А твои мама с папой там остались?

- У меня их и не было никогда. Я приютская. – маленькая рука сочувственно легла Орели на коленку – я все время посередине. А вот теперь я посередине времен. Не там и не здесь.

- Знаешь, если тебе хорошо, то тебе везде хорошо. А если плохо, то тебе в любом времени плохо – рассудила девочка - А жених у тебя здесь уже есть?

Орели хмыкнула.

- Ну, значит, будет. Ты же красивая.

- Хочешь, я буду твоим другом? Навечно. Можем даже поклясться. Повторяй за мной, это из книжки: «Твой путь – этой мой путь, твое жилье – мое жилье, твоя добыча – моя добыча, и твой смертный бой – мой смертный бой».

- Очень красиво – одобрила Орели. Она вдруг вспоминала, что не проверила ту стену, к которой вплотную прилегает лестница.

- Знаешь что – сказала она – посиди еще чуть-чуть одна, а? Я схожу вниз. Я еще в той стороне не была.

Но к ее удивлению, девочка вновь вцепилась в нее.

- Нет! Не ходи туда! Не надо! – Орели пробовала уговаривать, но на сей раз все было напрасно.

- Я тебя не пущу! Не пойдешь! – ребенок почти плакал. Орели обреченно вздохнула и села обратно. Все равно, скорее всего, никакого прохода там нет, иначе оттуда бы шел воздух.

- Ладно. Я никуда не пойду. Ты довольна?

- Да – мигом кротко отозвалась шантажистка.

Орели не знала, сколько прошло времени, но по ее подсчетам, не меньше семи часов. Дышать стало труднее: в завал не поступал воздух. «Часов черед двенадцать нам конец – подумала Орели – дышать станет нечем». Будь она одна, наверное, подождала бы еще немного, пока не поймет, что спасения нет и просто покончила бы с собой. Лучше, чем мучительно умирать от удушья. Впрочем, ее маленькая «сокамерница» наверное, задохнется первой, а стало быть, у нее, Орели, будет шанс. Орели представила, как она, сидя в темноте, слушает придушенный хрип ребенка, зная, что сделать не может ничего. И представила, насколько это будет невыносимо и больно. Но сделать это с собой сейчас она не могла. Не оставлять же девочку умирать одну. Господи, ну почему она взрослая!? Почему за все должны всегда отдуваться взрослые?! Всегда нести какую-то на хрен ответственность?!

Впрочем, пока они живы.

- Споем еще «Когда сухой лист?...» - предложила девочка.

- Мы пели ее уже шесть раз – возразила Орели – она тоску нагоняет. Уж лучше «Сакуру».

- Она же детская! – возмутилась собеседница – и очень глупая!

- «Детская»! Тебе вообще-то сколько лет?

- То-то и оно. Поем «Сакуру».

Прошло еще несколько часов. Орели разбила стекло наручных часов и пощупав руками стрелки, поняла, что показывают они три часа. Они провели здесь больше суток.

Были моменты, когда ей страшно хотелось есть, потом – пить. Затем и жажда прошла. Потом накатил озноб, но быстро сошел на нет.

Они задремали, прижавшись друг к другу. Орели впрочем, не спала. Это было какое-то оцепенение, балансирование на грани сна и яви. Иногда она открывала глаза и тогда ей начинало казаться, что она в своей комнатке, в институтской общаге на Манхэттане. Или что она спит в своей палатке на раскопках и вот сейчас встанет, выберется из-под москитной сетки и выйдет под палящее солнце. Или что она уже в Эдо, в своей безликой квартирке.

Она очнулась от грохота, яркого электрического света и какофонии голосов, которые больно резали уши. Кто-то набросил на нее глянцево блестящее термоодеяло, в котором Орели мельком увидела свое отражение: абсолютно белое лицо, сваленные волосы, присыпанные крошевом штукатурки… Ее укладывали на носилки, вливали что-то в рот из крошечной мензурки.

- Госпожа, госпожа… вы меня слышите? Здесь еще кто-то есть кроме вас?

Они что, слепые? Она вспомнила, что так и не спросила у девочки, как ее зовут.

- Эй, эй! – закричала Орели – где ты? - Никто не отозвался. Орели похолодела. Неужели девочка не дождалась? Она приподнялась на носилках. Ребенка нигде не было.

- Здесь должна быть девочка, она все это время была со мной. Наверное, где-то в темноте спит.

- Госпожа, здесь никого нет. Помещение не слишком большое.

- Бредит – сказал кто-то – по голове наверное, получила. Несите. – Орели рванулась, но две пары сильных тренированных рук намертво припечатали ее к носилкам.

- Она там! Найдите ее! Помогите ей! Не оставляйте ее здесь!

Во флаере скорой помощи ее вообще пристегнули к носилкам ремнями. Орели мигом дала понять, что она думает о подобном обращении, оставив на запястье привязывавшего ее медика отпечаток всех своих тридцати двух зубов. Парень, ушел мазаться антисептиком. Орели лежала, глотая злые слезы. Не могут же они после всего, что они пережили, бросить ребенка там! Она должна освободиться! Стремясь избавиться от пут, Орели извивалась, точно Гарри Гуддини в свои лучшие времена.

Они все не взлетали. К Орели больше никто не подходил, наверное, не хотели связываться. Неожиданно в люке возникла чья-то фигура. Этот… как его… Иеро Сегард. Ему-то что здесь надо? Ах, ну да, он же видная шишка в центре. Проверяет, не пропал ли для науки ценный материал, который хранят ее мозги. У Орели мигом высохли слезы: вот уж перед кем она не станет показывать слабость.

- Я все слышал – начал он – вы уверены, что с вами был еще кто-то?

- Абсолютно. Девочка шести лет. Имени ее я не знаю. Я дотрагивалась до нее! Она там была! Они должны ее найти! Она забилась куда-нибудь со страху! Вы верите мне?

- Да. Вас вообще не нашли бы, если бы не анонимный звонок на коммутатор центра. Звонил ребенок. Теперь вы должны успокоиться и в свою очередь сказать, верите ли мне. - они секунду смотрели друг другу в глаза.

- Верю – тихо, измученно проговорила Орели. Она опустила голову на клеенчатую подушку и закрыла глаза – если никому не верить и здесь… так и жить не стоит. Мы теряем слишком много времени нашей жизни на недоверие.

- Тогда я схожу и все осмотрю сам. Я попрошу медиков подождать. – в этот момент подлец-врач, тот самый укушенный парень, увидев, что она увлечена разговором, подкрался сзади и предательски уколол ее чем-то в шею. Орели снова попыталась его цапнуть, но не достала.

Сознание мало-помалу стало затягивать каким-то туманом. Лень стало шевелиться, говорить и даже думать. В какой-то момент перед ней снова возник Иеро Сегард.

- Я облазил там все. Там просто-напросто негде спрятаться, госпожа Стюарт. Даже ребенку. Я осмотрел все, кроме стены, к которой вплотную прилегает лестница. Туда пройти пока невозможно. Откуда-то вылилась вода, а в нее в свою очередь упали оголенные провода. Но и там спрятаться негде, я вас уверяю. Это просто стена. Практически целая.

- Так вот, почему она не пускала меня туда… - пробормотала Орели, задремывая – она знала…

- Я нашел на лестнице вот это – он что-то вложил в ее руку. Это была крошечная детская заколка-невидимка, украшенная маленьким пластмассовым солнышком. Орели сжала вещицу в кулаке.

- Спасибо – ее речь становилась все более заторможенной. Флаер чуть качнуло, ее слегка прижало к носилкам: они взлетали.

- А я честно говоря, почти ненавидела вас, мистер Сегард – промямлила она из последних сил – вы открыли портал и вытащили меня оттуда, где я была, без спросу. Вы лично играли там почти что первую скрипку. Простите меня…. Черт, да что я такое несу?...наверное, из-за этой кислоты… Я знаю, что не будь вас, был бы кто-то другой и все-таки… - и уснула.

На кухне Орели творилось форменное столпотворение. Готовить она не умела и не любила. Но ей сказали, что стряпать моти – поминальные лепешки положено самому поминающему. Конечно, они так же продавались в магазинах. Так что на кухне царил полный разгром. Результатом этих стараний стали четыре кособоких лепешки, подгорелые с одного боку. Но в конце концов, Орели не думала, что тот, кому она предназначала их, будет так уж взыскателен. Дорого ведь внимание. Покончив с кулинарными муками, она завернула лепешки в бумагу, а сверток упаковала в пакет. Собралась. Огляделась. Ее квартира точно пребывала в молчаливом изумлении: за какую-то неделю Орели накупила столько, сколько не покупала за все 28 лет жизни. Шкаф ломился от одежды. Упаковочная бумага и пустые коробки громоздились в прихожей.

С того случая прошло уже более двух недель. Всякий раз, встречая ее в центре, Иеро Сегард, слегка ей улыбался и приветственно кивал, а она как идиотка, улыбалась и кивала в ответ. Избегать его ей больше не хотелось. Она смутно помнила, что он был тогда во флаере «скорой помощи» и безрезультатно рылась в мозгах, силясь выкопать оттуда, что за бред она несла под воздействием лекарства. Не иначе, он теперь просто над ней потешается. Но всякая неприязнь к нему бесследно пропала. В конце концов, при чем тут он?

Она сунула в сумку модный журнал: почитает по дороге. В него был вложен лист бумаги – распечатка из Сети, которую она последнее время почему-то все время таскала с собой, перечитывая снова и снова. Отрывок из газетной заметки гласил:

«Добрый дух Эдо.

Рассказывают, что однажды во время землетрясения семья одной девочки и она сама, погибли, оказавшись погребенными под руинами дома. С тех пор девочка является людям, попавшим в беду. Особенно же если человек один и впал в отчаяние. Ее описывают как самого обыкновенного ребенка европейской внешности. Очевидцы утверждают, что иллюзия полная. Девочка говорила с ними, они дотрагивались до нее. Когда приходила помощь, маленькая спасительница просто исчезала, как туман под лучами солнца. Нередко она появлялась перед поисковиками, указывая, где именно следует искать…».

Орели вложила бумажный лист обратно в журнал.

Ей казалось, что в Эдо не может быть места подобным вещам. Город был слишком рационален. Слишком разумен и понятен. И все же…

Она бросила взгляд в большое зеркало. Краска трех тонов: медового, пепельного и белого смотрелась на ее русых от природы волосах очень живенько. Свою одежду «оттуда» она выбросила: та по любому уже протерлась почти до дыр. То, что Орели подобрала себе в магазине, все же было похоже на ее прежний стиль. Однако вернись она сейчас назад, в нее стали бы на улице тыкать пальцем. Орели обзавелась черными бриджами с отворотами, золотистой водолазкой из ткани, какой никогда не видела в своем времени, и черной же жилеткой со множеством карманов и застежек. И хотя по раскопам она больше не лазила, все же Орели по-прежнему предпочитала ботинки на удобной плоской подошве. Благо что ростом бог не обидел.

Орели закинула сумку на плечо, отворила дверь и… столкнулась с Иеро Сегардом. Причем так, что они даже пребольно сшиблись лбами.

- Доброе утро!

- Доброе – Орели потерла лоб.

- Я хотел осведомиться о вашем здоровье.

- Вроде ничего – Орели шагнула обратно в прихожую, наклонилась к зеркалу, приподняла челку и оглядела лоб – сотрясения нет. Но шишка будет.

- Пустяки. Проходите. А я-то думала, что для того, чтобы спросить кого-то о здоровье в вашем времени существуют коммы. Простите, но чаю я вам не дам. Не потому что вы мне не нравитесь. Просто он получается у меня очень дрянной. Но присесть вы можете. Ботинки не снимайте. Я никогда не разуваюсь. – Орели ногой отодвинула «упаковочную» гору в сторону, чтобы гость мог пройти в гостиную.

В комнате они некоторое время молчали. Наконец Иеро начал:

- Как вы уже поняли, меня привел к вам некоторый… корыстный интерес – Орели продолжала вопросительно смотреть на него, но гость снова замолчал.

- Выкладывайте, мистер Сегард. Впрочем, я кажется уже знаю, что вам нужно.

- Мне нужна кое-какая информация.

- Я так и думала. Здесь всем от меня нужно только это. Но я не в обиде. Ноблес оближ. Спрашивайте. Но только должна вас предупредить – некурящая Орели достала из кармана зажигалку и стала ею щелкать, любуясь на язычок пламени. Она всегда так делала, когда думала. - Про грядущее Эдо я никакой информации вам не предоставлю. Я дала подписку о неразглашении и просто не имею права. Думаю, вы знаете, что будет если я нарушу свое обещание. Это будет катастрофой для Эдо. То, что это будет катастрофой для меня лично, на фоне этого не так уж и важно.

Ей показалось, что собеседник вздохнул.

- В мои планы ни в коем случае не входит причинить вам какие-либо неприятности.

- Рада это слышать. Тогда что же вы хотите знать?

- Я хочу узнать только маленький кусочек этого будущего, касающийся меня.

Орели невольно улыбнулась. Во все времена люди одинаковы: вспоминают прошлое, пренебрегают настоящим и тревожатся о будущем.

- Я знаю, что там, у себя, вам стали доступны аудио-архивы ИСБ – продолжал гость.

- Это правда. И вы даже фигурировали в моих расшифровках как «С» - Иеро подался вперед, глянул на нее в упор. Орели ответила ему столь же прямым взглядом. Она еще в детстве, в приюте, была чемпионкой в игре «кто кого переглядит».

- Да, мне многое известно, мистер Сегард. Я знаю, почему вы пришли ко мне именно сейчас. Не так давно началось то, что в хрониках ИСБ назовут «Ответным визитом». Вы хотите узнать чем он кончится. Если бы я настолько не увлеклась жалостью к себе и просто сопоставила факты, я не попала бы в эту переделку близ порта. Видите ли, мистер Сегард… - Орели убрала зажигалку - мне не хотелось бы играть в этой моей второй жизни роль эдакой вещей Кассандры. Иначе у моих дверей выстроится очередь исбшников, которые захотят, чтобы я рассказала каждому о том, будет ли встреча с трефовой дамой в казенном доме, продвижение по службе или прибавление в семье. Я знаю так же, что являясь Регентом, вы можете просто-напросто залезть в мой мозг и вытащить оттуда все, что угодно. Но мне почему-то не кажется, что вы так поступите.

- Вам кажется совершенно верно.

Некоторое время гость продолжал смотреть на нее в упор и молчать. Орели молчала тоже. Потом не выдержала.

- Хорошо. Я все скажу вам. Но сначала я должна понять, хотите ли вы этого на самом деле. И раз уж я тут в роли бабки-гадалки… То, что вы услышите, будет правдой. Вашим будущим. Вы хотите знать его? – ее слова прозвучали резко.

На сей раз молчание казалось, длилось целую вечность. Наконец, гость проговорил:

- Нет. Не хочу – Орели кивнула.

- Я бы тоже не хотела. Тем более, что отчасти я нарушила бы обещание. Ведь Ваша история – это часть истории Эдо. Они нерасторжимы.

- Вы хотите сказать… то, что произойдет… война и гибель города… будет скоро?!

- Я хотела сказать только то, что сказала – Орели прикладывала все усилия, чтобы по ее лицу было невозможно прочесть что-либо.

- Что ж – гость поднялся – в любом случае благодарю вас за гостеприимство. Извините, что отнял время.

- Мое время ничего не стоит – они пожали друг другу руки – главное, что мы вполне поняли друг друга. Кстати, если бы вы попытались взломать мой мозг, у вас скорее всего, ничего не получилось бы. Вы слышали об исследованиях в области разработки блокатора?

- Да – визитер кивнул – они ведутся давно и пока не дали результата.

- Результат получен неделю назад и он перед вами. Моя голова полностью защищена от всяческих «вторжений». По крайней мере со стороны рядовых инсэнтов. Не знаю, может, как Регент, вы обладаете достаточной силой, чтобы-таки это сделать. Разумеется, блокатор этот пока экспериментальный и может дать «трещину» – она проводила гостя до дверей.

- Но есть другие способы заставить вас открыть эту информацию – заметил Иеро Сегард.

- Наверное – согласилась Орели - Вколоть мне какую-нибудь сыворотку правды или пытать меня до потери всякого человеческого облика. – она легкомысленно пожала плечами - Но пока желающих не было.

- Мне тоже не хотелось бы быть вещей Кассандрой, но что-то мне подсказывает, что они будут. – вместо ответа Орели отвернула воротник золотистой водолазки, продемонстрировав узкий металлический ошейник.

- Это штука в крайнем случае уничтожит всю информацию, хранящуюся в моей голове, что конечно, было бы жаль. Я дорожу абсолютно всеми своими воспоминаниями: приятными и не очень. Моя память мне дорога как… память.

- Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Но вы, кажется, собирались куда-то уходить? Вас подбросить?

- Нет, спасибо – Орели сняла с вешалки свою шляпу а-ля Индиана Джонс - Я пройдусь пешком. Было бы грешно не воспользоваться такой погодой.

Завал уже разобрали. Орели узнала ту самую лестницу, на которой ее нашли. Заграждения, чтобы не лазили любопытные, уже убрали: никакой опасности это место больше не представляло. Храм исчез с лица земли. Орели осторожно спустилась вниз, в склеп. Да-да, они просидели столько часов в склепе… Дневной свет проникал вниз в огромную дыру на потолке. У дальней стены находилось надгробие.

На плите было выбито всего два слова: «ПАНТА РЭЙ» и стояли годы жизни: 2010-2016.

С фотографии преувеличенно серьезно смотрела на Орели детское лицо: решительные серые глаза, светлые брови, льняные волосы заколоты маленькими разноцветными заколками-невидимками. Одинокий локон падал на лицо: не хватало одной заколки. Орели улыбнулась. Она зажгла свечи и ароматные палочки, развернула лепешки. «Моим первым другом в Эдо оказался призрак – подумала она – я думала, что это я помогаю ей. А это она помогала мне».

Люди оставляли здесь записки. Орели из любопытства развернула пару бумажек:

«Панта, благодарю тебя и молюсь за тебя, спасшую моего сына», «Дорогая Панта, пусть бог благословит мать, родившую тебя. Ты избавила меня и моего мужа от верной смерти», «Панта, прошу, найди мою дочь, приведи ее ко мне!».

Орели немного постояла в задумчивости. Она, Орели, пришла сюда, преодолев две тысячи лет, а Панта легко перешагнула целых восемь веков, чтобы провести с ней в темноте всего-то сутки… Времена не выбирают. Эпохи не имеют значения. Время ничто. Главное – люди.

Орели медленно проговорила:

- Благослови тебя Бог, Панта Рэй. – и поднялась наверх, навстречу яркому солнечному дню.